archipelag_maket.qxd 04.08.2010 15:27 Page 6
6
Д а р в о п л о щ е н и я
чика одна, они бедствовали, жили в холодных гнилых хибарках,
топили углем, воду носили в вёдрах издалека. Саня много читал
и «непонятным образом с восьми , девятилетнего возраста почему
то думал, что должен быть писателем, когда ещё понятия не
имел, во что это может вылиться». Детство и юность Солженицын
прожил в Ростове, там окончил среднюю школу, потом физмат
Ростовского университета, совмещая с заочной учёбой на литера
турном факультете Института Истории, Философии и Литературы
(МИФЛИ). Война застала его в Москве во время летней сессии.
Начав войну рядовым, прошёл краткосрочный курс артилле
рийского училища и с декабря 1942 стал командиром батареи зву
ковой разведки, в звании лейтенанта. Воевал на Северо Западном
фронте, затем на Брянском. После Орловской битвы награждён
орденом Отечественной войны 2 й степени, после взятия белорус
ского Рогачёва — орденом Красной Звезды. Командуя своей ба
тареей, был непрерывно на фронте до февраля 1945, когда — уже
в Восточной Пруссии, в звании капитана — был арестован за пе
рехваченную цензурой переписку со школьным другом. В письмах
молодые офицеры именовали Сталина — за «измену делу револю
ции», за коварство и жестокость — Паханом. Расплата была неми
нуема. Ему было 26. Он получил 8 лет лагерей и «вечную ссылку»
по отбытии срока.
В заключении Солженицын, переполненный впечатлениями
предвоенной юности, картинами войны, рассказами однополчан,
жестокими буднями следственных тюрем и первых лагерей, начал
писать, вернее — сочинять в уме, без бумаги. На вопрос: «Как вы
стали писателем?» — Солженицын ответил: «Глубоко — уже
в тюрьме. Я делал литературные опыты и перед войной, писал
уже настойчиво в студенческие годы. Но это не была серьёзная
работа, потому что у меня не хватало жизненного опыта. Глубо
ко в тюремные годы я стал работать конспиративно, скрывая сам
факт, что я пишу, — более всего скрывая это. Запоминал и за
учивал наизусть сперва стихи, а потом уже и прозу». Часть сро
ка он провёл на «шарашке», где заключённые специалисты разра
батывали средства радио и телефонной связи. На этом жизнен
ном материале написан роман «В круге первом».
С 1950 по 1953 Солженицын — в каторжном лагере Экибас
тузе (Казахстан), где заключённые лишались имён, их выкликали
по номерам, нашитым на шапку, грудь, спину и колено. Там он
работал в бригаде каменщиков, потом в литейке, этот лагерь
и описан в рассказе «Один день Ивана Денисовича». Писатель
вспоминал: «…в какой то долгий лагерный зимний день таскал
носилки с напарником и подумал: как описать всю нашу лагер
ную жизнь? По сути достаточно описать один всего день в по
дробностях… день самого простого работяги, и тут отразится вся
наша жизнь. И не надо нагнетать каких то ужасов, не надо, чтоб
archipelag_maket.qxd 04.08.2010 15:27 Page 7
Д а р в о п л о щ е н и я
7
это был какой то особенный день, а — рядовой, вот тот самый
день, из которого складываются годы. Задумал я так, и этот за
мысел остался у меня в уме, девять лет я к нему не прикасался».
За год до конца срока обнаружилась у Солженицына раковая
опухоль, его оперируют в лагерной больнице, но рак успел дать
метастазы. Сосланный в аул Кок Терек Джамбульской области, он
преподаёт в средней школе математику, физику, астрономию —
и пишет. Однако метастазы разрастаются, боль мучает неотступ
но, и Солженицын, с трудом получив от комендатуры разреше
ние, едет в онкологическую клинику Ташкента «почти уже мерт
вецом». Вопреки безнадежным прогнозам мощные дозы рентгено
терапии возвращают его к жизни. Лечение длится несколько ме
сяцев. (Позже этот опыт умирания и выздоровления напитает по
весть «Раковый корпус».) Чудом излечившись, Солженицын расце
нил это как данную свыше «отсрочку».
И только в мае 1959, уже в Рязани, сел и написал задуман
ный рассказ. Написал — и спрятал. А рискнул предложить в пе
чать — лишь спустя два с лишним года, после заливистой атаки
Хрущёва на «культ личности» Сталина на ХХII съезде. И Твардов
ский теперь, начав битву за «Ивана Денисовича», стал собирать
для передачи на властный Олимп рецензии самых авторитетных
писателей. К. И. Чуковский назвал свой отзыв «Литературное чу
до»: «Шухов — обобщённый характер русского простого челове
ка: жизнестойкий, „злоупорный”, выносливый, мастер на все ру
ки, лукавый — и добрый… С этим рассказом в литературу вошёл
очень сильный, оригинальный и зрелый писатель… Мне даже
страшно подумать, что такой чудесный рассказ может остаться
под спудом». С. Я. Маршак, сверх официального отзыва: «По
простоте и мужеству [автор], пожалуй, от протопопа Аввакума…
В его вещи народ от себя заговорил…» Прочитав рукопись, Анна
Ахматова отчеканила: «Эту повесть о бя зан прочи тать и выучить
наизусть — каждый гражданин изо всех двухсот миллионов граж
дан Советского Союза».
И вот, спустя год как «пещерная машинопись» попала в жур
нал, венчая одиннадцать месяцев усилий, манёвров, отчаяний
и надежд Твардовского, в ноябрьской книжке «Нового мира» рас
сказ напечатан, тиражом более 100 тысяч. Это было чудо. «Напе
чатание моей повести в Советском Союзе, в 62 м году, — гово
рил спустя 20 лет Солженицын, — подобно явлению против фи
зических законов, как если б, например, предметы стали сами
подниматься от земли кверху или холодные камни стали бы са
ми нагреваться, накаляться до огня».
В том ноябре не умолкал телефон в «Новом мире», благода
рили, плакали, искали автора. В библиотеках записывались в оче
редь, на улицах москвичи осаждали киоски, — память о том не
побледнела и через треть столетия, вот вспоминает академик
|
