archipelag_maket.qxd 04.08.2010 15:27 Page 6 6 Д а р в о п л о щ е н и я чика одна, они бедствовали, жили в холодных гнилых хибарках, топили углем, воду носили в вёдрах издалека. Саня много читал и «непонятным образом с восьми , девятилетнего возраста почему то думал, что должен быть писателем, когда ещё понятия не имел, во что это может вылиться». Детство и юность Солженицын прожил в Ростове, там окончил среднюю школу, потом физмат Ростовского университета, совмещая с заочной учёбой на литера турном факультете Института Истории, Философии и Литературы (МИФЛИ). Война застала его в Москве во время летней сессии. Начав войну рядовым, прошёл краткосрочный курс артилле рийского училища и с декабря 1942 стал командиром батареи зву ковой разведки, в звании лейтенанта. Воевал на Северо Западном фронте, затем на Брянском. После Орловской битвы награждён орденом Отечественной войны 2 й степени, после взятия белорус ского Рогачёва — орденом Красной Звезды. Командуя своей ба тареей, был непрерывно на фронте до февраля 1945, когда — уже в Восточной Пруссии, в звании капитана — был арестован за пе рехваченную цензурой переписку со школьным другом. В письмах молодые офицеры именовали Сталина — за «измену делу револю ции», за коварство и жестокость — Паханом. Расплата была неми нуема. Ему было 26. Он получил 8 лет лагерей и «вечную ссылку» по отбытии срока. В заключении Солженицын, переполненный впечатлениями предвоенной юности, картинами войны, рассказами однополчан, жестокими буднями следственных тюрем и первых лагерей, начал писать, вернее — сочинять в уме, без бумаги. На вопрос: «Как вы стали писателем?» — Солженицын ответил: «Глубоко — уже в тюрьме. Я делал литературные опыты и перед войной, писал уже настойчиво в студенческие годы. Но это не была серьёзная работа, потому что у меня не хватало жизненного опыта. Глубо ко в тюремные годы я стал работать конспиративно, скрывая сам факт, что я пишу, — более всего скрывая это. Запоминал и за учивал наизусть сперва стихи, а потом уже и прозу». Часть сро ка он провёл на «шарашке», где заключённые специалисты разра батывали средства радио и телефонной связи. На этом жизнен ном материале написан роман «В круге первом». С 1950 по 1953 Солженицын — в каторжном лагере Экибас тузе (Казахстан), где заключённые лишались имён, их выкликали по номерам, нашитым на шапку, грудь, спину и колено. Там он работал в бригаде каменщиков, потом в литейке, этот лагерь и описан в рассказе «Один день Ивана Денисовича». Писатель вспоминал: «…в какой то долгий лагерный зимний день таскал носилки с напарником и подумал: как описать всю нашу лагер ную жизнь? По сути достаточно описать один всего день в по дробностях… день самого простого работяги, и тут отразится вся наша жизнь. И не надо нагнетать каких то ужасов, не надо, чтоб
archipelag_maket.qxd 04.08.2010 15:27 Page 7 Д а р в о п л о щ е н и я 7 это был какой то особенный день, а — рядовой, вот тот самый день, из которого складываются годы. Задумал я так, и этот за мысел остался у меня в уме, девять лет я к нему не прикасался». За год до конца срока обнаружилась у Солженицына раковая опухоль, его оперируют в лагерной больнице, но рак успел дать метастазы. Сосланный в аул Кок Терек Джамбульской области, он преподаёт в средней школе математику, физику, астрономию — и пишет. Однако метастазы разрастаются, боль мучает неотступ но, и Солженицын, с трудом получив от комендатуры разреше ние, едет в онкологическую клинику Ташкента «почти уже мерт вецом». Вопреки безнадежным прогнозам мощные дозы рентгено терапии возвращают его к жизни. Лечение длится несколько ме сяцев. (Позже этот опыт умирания и выздоровления напитает по весть «Раковый корпус».) Чудом излечившись, Солженицын расце нил это как данную свыше «отсрочку». И только в мае 1959, уже в Рязани, сел и написал задуман ный рассказ. Написал — и спрятал. А рискнул предложить в пе чать — лишь спустя два с лишним года, после заливистой атаки Хрущёва на «культ личности» Сталина на ХХII съезде. И Твардов ский теперь, начав битву за «Ивана Денисовича», стал собирать для передачи на властный Олимп рецензии самых авторитетных писателей. К. И. Чуковский назвал свой отзыв «Литературное чу до»: «Шухов — обобщённый характер русского простого челове ка: жизнестойкий, „злоупорный”, выносливый, мастер на все ру ки, лукавый — и добрый… С этим рассказом в литературу вошёл очень сильный, оригинальный и зрелый писатель… Мне даже страшно подумать, что такой чудесный рассказ может остаться под спудом». С. Я. Маршак, сверх официального отзыва: «По простоте и мужеству [автор], пожалуй, от протопопа Аввакума… В его вещи народ от себя заговорил…» Прочитав рукопись, Анна Ахматова отчеканила: «Эту повесть о бя зан прочи тать и выучить наизусть — каждый гражданин изо всех двухсот миллионов граж дан Советского Союза». И вот, спустя год как «пещерная машинопись» попала в жур нал, венчая одиннадцать месяцев усилий, манёвров, отчаяний и надежд Твардовского, в ноябрьской книжке «Нового мира» рас сказ напечатан, тиражом более 100 тысяч. Это было чудо. «Напе чатание моей повести в Советском Союзе, в 62 м году, — гово рил спустя 20 лет Солженицын, — подобно явлению против фи зических законов, как если б, например, предметы стали сами подниматься от земли кверху или холодные камни стали бы са ми нагреваться, накаляться до огня». В том ноябре не умолкал телефон в «Новом мире», благода рили, плакали, искали автора. В библиотеках записывались в оче редь, на улицах москвичи осаждали киоски, — память о том не побледнела и через треть столетия, вот вспоминает академик
|