Г. А. ОРЛОВА 165 «Антигеографические тенденции», которые назывались еще «беспрост- ранственной географией», выражались в доминировании экономики и исто- рии над собственно географическими фактами, темами, интерпретациями и образами. Извлечь из-под спуда обществоведения географическую фактуру означало реконструировать науку об одухотворенном пространстве («при- знать географию вместе с пространством, природой, волей»). В этом свете возвращение к географии должно было стать решительным «восстановлени- ем “прав” карты и природы» 6. И карта, и природа, наглядно представленная в географических картинах, фотографиях, фильмах, таблицах, макетах, столь внезапно понадобившихся советской школе в середине 30-х, обретают особое значение на фоне обостренного интереса к пространству и формам его осво- ения. «Упор на карту» советские географы и педагоги восприняли как «основ- ную директиву ЦК по преподаванию географии» 7, что привело к существен- ной реорганизации учебного материала в пользу его визуальных репрезента- ций и превратило работу с картой в каркас методики преподавания географии («карта есть альфа и омега географии» 8). Поворот от текстоцентричности и статистики к наглядности, от экономической географии – к физической по- ставил перед советскими методистами ряд неожиданных проблем: от форми- рования перцептивных навыков, позволяющих учащемуся, скажем, совме- щать физико-географический образ и обществоведческие знания 9, до карто- графической эстетики. Серьезная эстетическая озабоченность составляла ядро полемики о «выра- зительности» и «художественности» учебных пособий и карт, развернувшей- ся в 1934–1936 гг. на страницах журнала «География в школе». При этом ка- чество формируемого образа было поставлено в зависимость от качества изо- бражения: «На незавидном уровне находится и внешний вид школьных карт: грубые шрифты, мутные, некрасивые краски… Ведь именно в учебных кар- тах вопрос о том, что показано, слишком сильно зависит от того, как показа- но» 10. Можно предположить, что именно возможность работать с образом ре- альности, управлять процессом его конструирования делала географическую наглядность столь привлекательной. Карта позволяла перевести знания в столь желанный в своей убедительно- сти визуальный формат, совместив схему и образ. Географические закономер- ности становились доступными взору и истолковывались как «закономерно- сти размещения в пространстве». Оперируя визуализированными очевиднос- тями, карта превращалась в инструмент географического упорядочивания и объяснения фактов. Для того чтобы дать географическую интерпретацию яв- 6 О преподавании географии… С. 5. 7 Упор на карту – основная директива ЦК по преподаванию географии // География в шко- ле. 1934. №1. С.10. 8 Там же. 9 Поплавский В. Как научить ребят показывать страны и области на физической карте? // Ге- ография в школе. 1934. №1. С. 96. 10 Чему обязывает Постановление о преподавании географии в школе // География в школе. 1934. №2. С. 6.
166 Овладеть Пространством… ления, его было необходимо прежде всего нанести на карту, а затем выявить пространственную закономерность его размещения 11. Этот алгоритм позво- лял овладеть объектом посредством его изображения/обзора, а в дальнейшем давал возможность узаконить как статус изображенного, так и манипуляции с ним. Поскольку карта становилась инструментом структурирования реально- сти, особое значение обретали угол зрения и идеологический подтекст карто- графической генерализации. Естественно, что Большой Советский атлас ми- ра (решение об его издании было принято 17 декабря 1933 г.) должен был впервые дать «подлинную картину мира на основе марксистско-ленинского анализа» 12. При этом подлинность оказывалась производной от обобщающе- го и отбирающего визуальные факты взгляда, объективность которого была подтверждена идеологически непротиворечивым знанием. Перед создателя- ми атласа стояла задача, соотносимая с масштабными целями советского про- екта: не только «показать закономерности размещения и взаимосвязи основ- ных предметов и явлений природы в масштабе планеты» 13, но и представить советскую версию реальности (особо подчеркивалось, что бо/льшая часть карт, включенных в Атлас, была составлена заново). Прежде всего речь шла о выработке новой картографической оптики, поскольку капиталистический взгляд, искаженный империалистическими и колонизаторскими амбициями, был дисквалифицирован в своем праве дать объективную картину мира: «В любом атласе, изданном в капиталистических странах, империалистическая экспансия открыто прокламируется, она находит яркое отражение в создании отдельных карт атласа» 14. После «Постановления…» 1934 г. к знанию карты стали предъявлять осо- бые требования. При всей абстрактности географической карты ее нужно бы- ло освоить, обжить, овладеть искусством мгновенной ориентации и переме- щения. Двойственность такого овладения пространством заключалась в спе- цифике фокусировки: знаток карты, обозревая пространство в целом, был ли- шен возможности ознакомиться с ним в деталях, поскольку карты, масштаб которых не превышал 10 км, оставались секретными. А в приграничных ме- стностях бдительным учителям рекомендовалось избегать не только карто- графирования, но и заданий на составление словесного описания своей мест- ности 15. Контролируемая географическая дальнозоркость определяла заведо- мую условность пространственных образов, которыми оперировал изучаю- щий географию. Обобщенное пространство, воспринимаемое как предметная данность, было открыто для дискурсивных манипуляций и отвечало требова- ниям утопического проекта, чувствительного к объективациям абстракции в наглядных образах. 11 Упор на карту – основная директива ЦК… С. 13. 12 Кутафьев С. Большой Советский атлас мира // География в школе. 1935. №3. С. 68. 13 Салищев К. А. Географические атласы (история, принципы, методы создания). М., 1955. С. 12. 14 Кутафьев. Большой Советский атлас мира… С. 68. 15 Загарин П. Бдительность учителя географии// География в школе. 1937. №6. С. 78.
|