Г. А. ОРЛОВА
165
«Антигеографические тенденции», которые назывались еще «беспрост-
ранственной географией», выражались в доминировании экономики и исто-
рии над собственно географическими фактами, темами, интерпретациями и
образами. Извлечь из-под спуда обществоведения географическую фактуру
означало реконструировать науку об одухотворенном пространстве («при-
знать географию вместе с пространством, природой, волей»). В этом свете
возвращение к географии должно было стать решительным «восстановлени-
ем “прав” карты и природы» 6. И карта, и природа, наглядно представленная
в географических картинах, фотографиях, фильмах, таблицах, макетах, столь
внезапно понадобившихся советской школе в середине 30-х, обретают особое
значение на фоне обостренного интереса к пространству и формам его осво-
ения.
«Упор на карту» советские географы и педагоги восприняли как «основ-
ную директиву ЦК по преподаванию географии» 7, что привело к существен-
ной реорганизации учебного материала в пользу его визуальных репрезента-
ций и превратило работу с картой в каркас методики преподавания географии
(«карта есть альфа и омега географии» 8). Поворот от текстоцентричности и
статистики к наглядности, от экономической географии – к физической по-
ставил перед советскими методистами ряд неожиданных проблем: от форми-
рования перцептивных навыков, позволяющих учащемуся, скажем, совме-
щать физико-географический образ и обществоведческие знания 9, до карто-
графической эстетики.
Серьезная эстетическая озабоченность составляла ядро полемики о «выра-
зительности» и «художественности» учебных пособий и карт, развернувшей-
ся в 1934–1936 гг. на страницах журнала «География в школе». При этом ка-
чество формируемого образа было поставлено в зависимость от качества изо-
бражения: «На незавидном уровне находится и внешний вид школьных карт:
грубые шрифты, мутные, некрасивые краски… Ведь именно в учебных кар-
тах вопрос о том, что показано, слишком сильно зависит от того, как показа-
но» 10. Можно предположить, что именно возможность работать с образом ре-
альности, управлять процессом его конструирования делала географическую
наглядность столь привлекательной.
Карта позволяла перевести знания в столь желанный в своей убедительно-
сти визуальный формат, совместив схему и образ. Географические закономер-
ности становились доступными взору и истолковывались как «закономерно-
сти размещения в пространстве». Оперируя визуализированными очевиднос-
тями, карта превращалась в инструмент географического упорядочивания и
объяснения фактов. Для того чтобы дать географическую интерпретацию яв-
6 О преподавании географии… С. 5.
7 Упор на карту – основная директива ЦК по преподаванию географии // География в шко-
ле. 1934. №1. С.10.
8 Там же.
9 Поплавский В. Как научить ребят показывать страны и области на физической карте? // Ге-
ография в школе. 1934. №1. С. 96.
10 Чему обязывает Постановление о преподавании географии в школе // География в школе.
1934. №2. С. 6.
166
Овладеть Пространством…
ления, его было необходимо прежде всего нанести на карту, а затем выявить
пространственную закономерность его размещения 11. Этот алгоритм позво-
лял овладеть объектом посредством его изображения/обзора, а в дальнейшем
давал возможность узаконить как статус изображенного, так и манипуляции
с ним.
Поскольку карта становилась инструментом структурирования реально-
сти, особое значение обретали угол зрения и идеологический подтекст карто-
графической генерализации. Естественно, что Большой Советский атлас ми-
ра (решение об его издании было принято 17 декабря 1933 г.) должен был
впервые дать «подлинную картину мира на основе марксистско-ленинского
анализа» 12. При этом подлинность оказывалась производной от обобщающе-
го и отбирающего визуальные факты взгляда, объективность которого была
подтверждена идеологически непротиворечивым знанием. Перед создателя-
ми атласа стояла задача, соотносимая с масштабными целями советского про-
екта: не только «показать закономерности размещения и взаимосвязи основ-
ных предметов и явлений природы в масштабе планеты» 13, но и представить
советскую версию реальности (особо подчеркивалось, что бо/льшая часть
карт, включенных в Атлас, была составлена заново). Прежде всего речь шла
о выработке новой картографической оптики, поскольку капиталистический
взгляд, искаженный империалистическими и колонизаторскими амбициями,
был дисквалифицирован в своем праве дать объективную картину мира: «В
любом атласе, изданном в капиталистических странах, империалистическая
экспансия открыто прокламируется, она находит яркое отражение в создании
отдельных карт атласа» 14.
После «Постановления…» 1934 г. к знанию карты стали предъявлять осо-
бые требования. При всей абстрактности географической карты ее нужно бы-
ло освоить, обжить, овладеть искусством мгновенной ориентации и переме-
щения. Двойственность такого овладения пространством заключалась в спе-
цифике фокусировки: знаток карты, обозревая пространство в целом, был ли-
шен возможности ознакомиться с ним в деталях, поскольку карты, масштаб
которых не превышал 10 км, оставались секретными. А в приграничных ме-
стностях бдительным учителям рекомендовалось избегать не только карто-
графирования, но и заданий на составление словесного описания своей мест-
ности 15. Контролируемая географическая дальнозоркость определяла заведо-
мую условность пространственных образов, которыми оперировал изучаю-
щий географию. Обобщенное пространство, воспринимаемое как предметная
данность, было открыто для дискурсивных манипуляций и отвечало требова-
ниям утопического проекта, чувствительного к объективациям абстракции в
наглядных образах.
11 Упор на карту – основная директива ЦК… С. 13.
12 Кутафьев С. Большой Советский атлас мира // География в школе. 1935. №3. С. 68.
13 Салищев К. А. Географические атласы (история, принципы, методы создания). М.,
1955. С. 12.
14 Кутафьев. Большой Советский атлас мира… С. 68.
15 Загарин П. Бдительность учителя географии// География в школе. 1937. №6. С. 78.
|
